Книжный ФМ-2: внеклассное чтение

1 этап
Книга-победитель: Ильф и Петров, "Золотой телёнок"
Другие:
- И. Гончаров, "Обрыв"
- М. Лермонтов, "Герой нашего времени"
- А. Грибоедов, "Горе от ума"
- Н. Гоголь, "Мёртвые души"
- М. Горький, "Жизнь Клима Самгина"
- М. Салтыков-Щедрин, "Господа Головлёвы"

2 этап
Книга-победитель: Б.Пастернак, "Доктор Живаго"
Другие:
- И. Тургенев, "Ася"
- А.С. Пушкин, "Евгений Онегин"
- А. Приставкин, "Ночевала тучка золотая"
- Л. Толстой, "Отец Сергий"
- Ф. Достоевский, "Братья Карамазовы"
- А. Солженицын, "В круге первом"

3 этап
Книга-победитель: Т.Драйзер, "Американская трагедия"
Другие:
- Виктор Гюго, "Собор Парижской Богоматери"
- Данте Алигьери, "Божественная комедия"
- Марсель Пруст, "Содом и гоммора"
- Оскар Уайльд, "Портрет Дориана Грея"
- Уильям Теккерей, "Ярмарка тщеславия"
- Франсуа Рабле, "Гаргантюа и Пантагрюэль"

4 этап
Книга-победитель: Эрих Мария Ремарк, "Три товарища"
Другие:
- Мигель де Сервантес, "Дон Кихот"
- Чарльз Диккенс, "Посмертные записки Пиквикского клуба"
- Оноре де Бальзак, "Шагреневая кожа"
- Стендаль, "Красное и черное"
- Фенимор Купер, "Последний из могикан"
- Ярослав Гашек, "Похождения бравого солдата Швейка"

5 блиц-этап
Пьеса-победитель: Эжен Скриб, "Стакан воды"
Другие:
- Уильям Шекспир, "Отелло"
- Жан-Батист Мольер, "Тартюф"
- Антон Павлович Чехов, "Три сёстры"
- Фридрих Шиллер, "Коварство и любовь"
- Лопе де Вега, "Собака на сене"
- Александр Островский, "Доходное место"

Роман я условно разделила примерно на три части: первая часть – Москва, вторая часть – дорога, Юрятин, партизаны, третья часть – после войны.
Роман мне разонравился где-то на середине пути семьи Живаго-Громеко в Юрятин.
Насколько мне интересен язык и стиль изложения, настолько мне скучен роман в сюжетном плане.
Первая треть романа была прочитана на одном дыхании. Герои движутся, живут, изменяются с течением времени и в связи с трагическими историческими событиями.
Вторая треть романа укладывается в одно слово – ехали… Начисто пропала динамика. Огромное количество действующих лиц, и каждое лицо со своей доморощенной философией, потоком мыслей, за которыми сложно уследить. Подробность, даже дотошность описания дороги, быта, исторических событий меня утомила настолько, что я практически потеряла сюжетную нить.
Третью часть романа дочитываю, снова пошло немного поживее. Третья часть оказалась самой интересной. Хотя резкие скачки во времени немного меня смущали. и несколько покоробило исчезновение Лары. дыра в сюжете какая-то. мог бы придумать ей что-нибудь. и в этой детали снова проявляется недосказанность образа.
Теперь о героях.
Мне практически никто не нравится. Ни один герой мне не симпатичен.
Доктор Живаго немного напомнил мне главного героя романа «Путешествие на край ночи», только более поэтического, лирического, ну и, конечно, более человеколюбивого. А так, по наполнению, эти образы похожи своей беспомощностью. Позиция такая – все плохо, я это понимаю, изменить ничего не могу, поэтому хожу и ною.
Я так и не поняла главного героя. Образ слишком размыт. Он философ? Поэт? Доктор? Никак не могу сложить все эти составляющие в одного человека, в одну личность. Представляю его эдаким амебным существом с вечно унылым лицом и затуманенным взглядом, направленным в бесконечность. Его рассуждения о судьбах нации поверхностны и неоригинальны. Он говорит обо всем и ни о чем. Жизненная позиция его мне неприятна. Он – слабак. Единственный более или менее достойный его поступок – спасение Лары с помощью Комаровского. Но и этот поступок не от силы характера, а от осознания своей слабости и беспомощности. Не могу уберечь любимую женщину, значит, отдаю ее тому, кто может это сделать.
Живаго – человек вне времени, вне пространства. Это даже не человек. Это некий собирательный образ беспомощного представителя интеллигенции конца 19-начала 20-го века, когда началось вырождение господствующего класса. Он – вырожденец, и поэтому с течением времени личность его распадается, не изменяется, а именно распадается, как мертвое тело. Он – символ той прослойки общества, которая неизбежно гибнет по причине абсолютной беспомощности, бесхребетности, по причине отсутствия стержня, который позволяет выстоять.
В этом отношении мне наиболее симпатичен Антипов-Стрельников, который остался верен себе до конца.
Женские образы мне так же категорически не близки. Несколько блаженная Тоня, весьма странная девушка Лара.
Набоков, высказываясь о романе, отметил, что он наполнен в числе прочего и «неправдоподобными девушками». Абсолютно с ним согласна. Как и образ Живаго, образ Лары так у меня и не сложился. Это некая нестабильная личность с припадками человеколюбия, самоотверженности, порочности и слабости. Однако если бы я читала этот роман 10-ю годами раньше, она бы мне понравилась. А сейчас мне совершенно не близок образ инфантильной барышни периодически впадающей в крайности.
Роман, как эпическое произведение, конечно, достоин всяческих похвал. Пастернак описал один из самых трагических и тяжелых периодов в истории России. Описал подробно, дотошно и скрупулезно. После прочтения становится жутко от того, как выживали люди в то время кровавой молотилки. И я искренне согласна с Пастернаком в том, что революция и последующие события привели к измельчанию человеческой личности, как таковой. Ведь сама по себе революция была очищением, но последующие события, такие, как становление культа личности и репрессии привели к духовному обнищанию целой нации.
Добралась я до конца романа, сегодня тихий день на работе. мне остались только стихи. это я спокойно дочитаю дома.
во время чтения романа меня все время преследовала мысль о недосказанности. если в описании быта и исторических событий Пастернак дотошен, то образы героев размыты и непонятны. каждый у него философ, каждый рассуждает о бытии, и в то же время нет ощущения, что герои его полноценные личности. Один только Антипов-Стрельников произвел на меня впечатление живого человека. его поступки, его жизнь и конец этой жизни логичны. все остальные герои - нарисованы на холсте широкими мазками. но вот сейчас у меня возникла мысль - а может в этом и смысл? в растворении человеческой личности в том страшном месиве?
Огромное спасибо ФМу за то, что все же прочитала этот роман. я на него очень давно смотрела. и пусть в результате он оказался совсем не тем, чего я от него ожидала (почему-то), хотя чего я от него ожидала - не знаю, но чего-то другого).

Доктор Живаго немного напомнил мне главного героя романа «Путешествие на край ночи»,

Немного? Сестра.

Но и этот поступок не от силы характера, а от осознания своей слабости и беспомощности. Не могу уберечь любимую женщину, значит, отдаю ее тому, кто может это сделать.

А меня впечатлило. В моей системе жизненных ценностей это самое сложное - отпустить в лучшую жизнь.

Чего-то в настрой не попало

Читаю ночью уже

Родители Драйзера — Джон Драйзер (Иоганн Пауль Драйзер, немец, эмигрировавший в США в 1846) и Сара Шёнёб были совладельцами шерстопрядильни. После пожара, уничтожившего запасы шерсти, отец работал на стройке, где его тяжело покалечило. Вскоре погибли трое старших сыновей. Семья долго переезжала и, в конце концов, обосновалась в провинциальном городе Терре-Хот в штате Индиана. Теодор Драйзер, девятый ребёнок в семье, родился 27 августа 1871. В 1887 окончил школу. В 1889 поступил в Индианский университет в Блумингтоне. Через год прекратил обучение из-за того, что не смог оплачивать учёбу. После работал клерком, возчиком фургона прачечной.

В 1892-1894 был репортёром в газетах Питтсбурга, Толедо, Чикаго и Сент-Луиса. В 1894 переехал в Нью-Йорк. Его брат Поль Дрессер организует музыкальный журнал Every Month, и Драйзер начинает работать в нём редактором. В 1897 покидает журнал. Писал по заказу для Metropolitan, Harper's, Cosmopolitan.

Одна из первых опубликованных Драйзером литературных работ — очерк «Артистический квартал Нью-Йорка: литературно-артистическое убежище в Броксвилле» (ноябрь 1897). До появления своего первого романа в 1900 Драйзер опубликовал 42 статьи и ряд поэм. Драйзер указал в интервью для справочника «Кто есть кто в Америке» (1899), что им были написаны две книги: «Исследование о знаменитых современниках» — очерки о Вильгельме II, Барнуме и т. д. — и «Поэмы».

Обычно библиография работ Драйзера начинается с его романа «Сестра Керри» (1900). Этим произведением Драйзер продолжал реалистические традиции писателей Америки конца XIX века, но уже в условиях упадка этого движения. Роман был встречен критикой и обществом крайне враждебно как «безнравственное» произведение. Без предрассудков и обычного в то время пуританизма Драйзер дал реалистический образ девушки, выступающей против общепринятых моральных взглядов. Только в 1911 Драйзер опубликовал свой второй роман — «Дженни Герхардт», в котором он развивает мотивы «Сестры Керри». Американская пресса обошла выход романа молчанием.

Романом «Финансист» (1912) Драйзер начал свою монументальную «Трилогию желания». В её основу положена история жизни миллионера Ч. Йеркса. Герой «Трилогии» (второй том — «Титан», 1914; к третьему тому — «Стоик» — Драйзер приступил в январе 1929) — Фрэнк Каупервуд; Драйзер показывает, как буржуазная и коммерческая среда, окружавшая Каупервуда, уже с детства формирует в нём психологию дельца и приобретателя, для которого все средства хороши, если они помогают достигнуть власти и богатства. Начав с мелких спекуляций, Каупервуд постепенно приобретает состояние, подкупает чиновников и муниципалитет, незаконно приобретает городские концессии в Филадельфии, но в финале терпит поражение, попадает в тюрьму и затем вынужден оставить Филадельфию. В романе «Титан» Драйзер развёртывает жизнь Каупервуда в Чикаго, где на расширенной базе повторяется цикл его деятельности в Филадельфии. «Трилогия желания» — значительнейшее произведение американской и европейской литературы XX века. С исключительной изобразительной силой обрисовывает Драйзер быт и нравы финансовой среды.

Нападки консервативной критики особенно усилились после публикации в 1916 романа «Гений», который Драйзер считает своим лучшим произведением. По настоянию «Общества уничтожения порока» суд запретил распространение романа, и лишь позднее этот запрет был снят. Тема романа — власть денег и чувственности над искусством. Герой романа — художник Витла, цель существования которого сводится только к искусству и к женщинам. Это опустошает его творчество, он становится преуспевающим дельцом, утрачивает свои художественные способности.

В своём романе «Американская трагедия» (1925) Драйзер выводит среднего американского юношу Гриффитса, малообразованного, легкомысленного, слабовольного. Сущность трагедии Гриффитса, кончающего свою жизнь на электрическом стуле, — его социальная неприспособленность к окружающей действительности, сочетающаяся со стремлением выдвинуться, занять исключительное положение, войти в буржуазные круги. Гриффитс — жертва американского псевдодемократизма. Как и во всех своих романах, Драйзер в «Американской трагедии» даёт широкую картину нравов и быта изображаемой им среды. Роман считается одним из самых успешных произведений писателя. Сразу после выхода он получил хорошие отзывы критики.

Драйзер — художник-натуралист. Он строит свои произведения на колоссальном материале наблюдений и опыта. Его искусство — это искусство точного до скрупулезности изображения, искусство фактов и вещей. Драйзер передаёт быт во всех его мельчайших подробностях, он вводит документы, иногда почти целиком взятые из действительности (письма Роберты Олден в «Американской трагедии» приводятся почти целиком), цитирует прессу, пространно объясняет биржевые спекуляции своих героев, внимательно прослеживает развитие их деловых предприятий и т. д. Американские критики неоднократно обвиняли Драйзера в отсутствии стиля, не понимая особой природы его натуралистического стиля.

Драйзер во всех своих произведениях тяготеет к социальным темам, что не мешает ему быть художником-психологом. Беря общественные темы, он перемещает их в плоскость индивидуальной психики, показывая в итоге психологически-индивидуальную сторону больших общественных явлений. Ограничению темы в объёме сопутствует у Драйзера её углубление.

Драйзеру принадлежат два сборника рассказов — «Освобождение» и «Цепи», в которых разрабатываются главным образом психологические и сексуальные мотивы. Им написано также два тома пьес: «Рука гончара» (1919) и «Пьесы естественные и сверхъестественные» (1916).

Ранние очерки Драйзера о Нью-Йорке собраны в его книге «Картина великого города» (1923). «Бей, барабан» (1920) — сборник статей Драйзера, из которых наиболее интересна статья «Американский финансист». В 1926 вышел том стихотворений Драйзера «Настроения», близких по форме к Уолту Уитмену.

В «Галерее женщин» (1928) собраны биографические очерки Драйзера, так же как и в книге «Двенадцать мужчин». Драйзер обращается к самым различным общественным слоям, выискивая в них оригинальных, выдающихся людей. Но «Галерея женщин» резко отличается от «Двенадцати мужчин» тем, что Драйзер подчеркивает сексуальное, именно в половом ищет он объяснения не только чисто субъективных, но и социальных поступков и процессов. Роман Драйзера — «Безумие» (1929) представляет собою ряд любовных эпизодов, объединённых тем, что в центре их поставлен один герой — сам автор.

В 1930 кандидатура Драйзера была выдвинута на получение Нобелевской премии по литературе.

В мае 1931 выходит автобиографическая книга Драйзера «Заря», где он описал своё детство и юность.

В 1927 Драйзер принял приглашение посетить СССР и принять участие в праздновании десятой годовщины Октябрьской революции. В начале ноября он прибыл в Советский Союз и 7 ноября был на Красной площади. В ходе своего 77-дневного путешествия Драйзер побывал в Ленинграде, Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Баку, Тбилиси, Одессе и других советских городах, встречался с Владимиром Маяковским и Сергеем Эйзенштейном. После поездки опубликовал книгу «Драйзер смотрит на Россию».

В начале 1930-х в горнорудных районах США — Харлане и Белле — произошли столкновения шахтёров с полицией. Вместе с комиссией комитета защиты политических заключённых Драйзер отправляется на место событий. Его встретили угрозы физической расправы со стороны владельцев шахт и полиции. Против Драйзера возбудили судебный иск и предложили его отозвать при условии, что писатель прекратит освещение событий. Однако Драйзер продолжил выступления в газетах и на радио, сообщая о положении дел — избиениях членов профсоюза и полицейских расправах. В 1932 он издаёт книгу «Трагическая Америка».

Драйзер часто выступал на митингах, публиковался на страницах коммунистической прессы США. В 1932 поддержал кандидата от американской компартии Уильяма Фостера в избирательной кампании. В 1932 был членом Всемирного Антивоенного Конгресса, в инициативный комитет которого входили Анри Барбюс, Максим Горький, Альберт Эйнштейн.

В 1938 Драйзер был делегирован на антивоенную конференцию в Париже, открытую в связи с бомбардировками испанских городов. Летом посетил Барселону, где встречался с президентом и премьер-министром страны. На обратном пути посетил Англию, где надеялся встретиться с членами английского правительства. В США ему удалось добиться кратковременной встречи с Рузвельтом. После этого безуспешно пытался организовать комитет для поставки продовольствия в Испанию. В итоге в Испанию по указанию Рузвельта было отправлено несколько грузовых судов с мукой.

В июле 1945 Драйзер вступил в Коммунистическую партию США.

Скончался 28 декабря 1945.

Ну что я вам могу сказать. { Можно уже в открытую, без спойлера, писать? Уже все, кроме меня, давным-давно дочитали? }
Стихи в конце мне понравились больше, чем все остальное повествование.

Начну с того, что название романа, по моему мнению, обязывало главного героя все-таки быть героем, а не тютей, падающим в обморок от таких глупостей, от которых и не всякая женщина обомлеет. Да, Живаго есть, может быть, обобщенный образ интеллигенции того времени, оказавшейся ни справа, ни слева. Но в таком случае, более уместным было бы, на мой взгляд, какое-то обобщенное название произведения. А так, я до последней страницы ждала какого-то "геройского" поступка. А его не случилось.
Второе. Меня почему-то иногда жутко раздражали некоторые описываемые мелочи, не имевшие отношения к развитию сюжета, к действию романа. И вообще, самих действий было в разы меньше, чем различных рассуждений. Вообще, сложилось впечатление, что роман был всего лишь оболочкой, для того, чтобы изложить на бумаге и представить миру авторские рассуждения обо всем на свете - о революции, о Боге, о поэзии, об истории и т.д. и т.п. Тогда мне непонятно, почему для таковых рассуждений автор придумал канву, а "вплести" в свой роман собственную поэзию не смог? Она вполне вписывается в сюжет, если постараться.