Я побывала в аду в июне 2007 года. До этого я была если не в раю то очень близко. Я была очень счастлива, хотя к слову счастье совершенно не нужно определение «очень». Счастье – самодостаточное определение, и именно его я испытывала.
Беременность для многих женщин счастье, но такая долгожданная, лелеянная и вымученная как у меня это большая редкость. Лечилась от бесплодия, сделала операцию, утратила и вновь обрела надежду (без нее – никак)… и вдруг случилось! Получилось! Невероятное, необьяснимое чудо, на которое не рассчитывали даже доктора, которые непосредственно мною занимались. Это бывает только в художественной литературе, сериалах, которые никогда не смотрю, фильмах отечественных режиссеров. И в реальной жизни – со мной.
Удивительно, никакого токсикоза, только голод, настигабщий врасплох днем и ночью. Радость – тихая, скромная, скрываемая, чтоб не навлечь беды, сглаза и прочих неприятностней. Сонливость. Ежедневный осмотр живота и работа, которая не в тягость.
Тянутся, как тянутся эти недели. Нет страха, что что-то не так, никаких подозрений даже. Все анализы в норме. И только каждый день длиннее предыдущего. Это дни ожидания и неощутимой, но все равно присутствующей как легчайшая тень радости. Мысли бесконечной чередой «наконец-то», «неужели», «а что дальше» все с вопросительным знаком.
Стала на учет, решила «отдохнуть» от работы под предлогом давления. Оно действительно немного пошаливало и давало о себе знать шумом в ушах и приступами головной боли, не мучительной, но тем не менее – ведь я обязана теперь себя беречь. Положили на сохранение в 14 недель и курс лечения назначили – ничего от давления, только поддерживающая терапия. Потянулись дни в больнице. Появились знакомые «девочки» очень много для меня, плохо сходящейся с людьми. Тем не менее получается тепло общаться и при этом не кривить душой. Ведь всех нас объединяет одно сотояние, мысли наши похожи, чувства практически идентичны, во всех говорит Инстинкт. По-моему один из сильнейших женских инстинктов.
Приятная, милейшая заведующая отделением, как добрая старенькая фея, заботится и называет нашу палату «дети» и «доченьки». Это приятно и воспринимается совершенно искренне, жаль в ответ сказать ласовые слова неловко, подспудно всплывает понятие «субординация». Лежу долго, не выписывают по элементарной причине «чтоб на работу не ходила». У меня даже уже есть (Ура!) фотография моего маленького чудесного счастья возрастом 17 недель и не дающего определить свой пол. Все равно кто будет, с абсолютной уверенностью утверждаю я после 5 лет бесплодных попыток забеременеть. И называю свой животик то «он», то «она», чтобы малыш не обижался.
Самочуствие прекрасное, анализы – не придерешься, давление (причина нахождения в больнице) держится в рамках дозволенных ему терапевтом. Радость становится тем ощутимей, чем ясней я вижу свой растущий животик. Красивый, округляющийс животик. Не знаю красивей в одежде или без нее. Как приятно стоять в душе и гладить мыльной рукой животик в котором живет малыш, которого так ждешь. Муж почуствовал првые сильные удары даже испугался и отдернул руку. Привык, освоился и целует живот при первом удобном случае.
Я по настоящему счастлива и бесконечные беседы с подружками-сосоедками по палате естественно сводятся только к одной теме. Тема видоизменяется в зависимости от срока беременности. После 20 недели начинает казаться что уже все так скоро и с описательных рассказов о своих ощущениях разговоры перетекают на темы касающиеся новорожденных и ухода за ними.
Омрачает мое существование редкое посещение дома. Больница стала в тягость. Я живу в ней уже 70 дней, чувствую себя чудесно и страстно хочу вырваться – домой. Дом заполняет мои мысли. Как же хорошо быть беременной дома. Я же в больнице все равно только нахожусь. Курс лечения давно пройден.
Очередное желание исполнено. Я дома! Довольная и ощутимо пузатая. Скоро в декрет, мне его предоставят раньше. Быть в больнице оказывается означает – плодить свои диагнозы. Но Слава Богу ни один из них не связан с моим малышом. Ему там хорошо, тепло и уютно. Он там растет и у него все в порядке, очередное УЗИ подтвердило, что малыш развивается как и положено.
Теперь мне хотелось выглядеть красиво и я заказала у швеи два прекрасных летних платья из легких тканей. Как раз то что нужно, думала я.
В день когда мне предстояло забирать мои платья мне стало очень плохо. В один миг все испортилось. У меня заболел живот и я наскоро собрав самое необходимое поехала в больницу на такси. Осмотрев меня ничем не утешили, в 27 недель беременности меня направили рожать. Рожать в тот же день когда начались боли. Ничего нельзя было уже исправить. Ничего нельзя было уже сделать. Эта боль – это были схватки. То, что происходило в следующие четыре часа я бы описывала с удовольствием если бы финал был хорошим. Единственное о чем не могу не сказать это то как сильно я кричала во время родов. Я кричала, напрягая все голосовые связки, все горло, казалось этот крик исходит из глубины души. Я кричала надрывно и долго, я кричала пока не ослабела и не было уже сил кричать, и после этого я тоже кричала. Я кричала так, что если бы мой крик слышала моя мама и муж они бы поседели за секунды. Никто из врачей не мог меня успокоить, и я только потом узнала, что они беспокоились, что я сошла с ума.
Это не так. Все что я делала я делала осознанно. Просто когда меня готовили к родам – собрался консилиум из пяти докторов (так наверно положено в такой ситуации как моя) все доктора слушали сердцебиение моего малыша и никто его не услышал. Никто. Я на смертном одре не забуду многозначительных полуфраз, кивков и красноречивого молчания в ответ на мои вопросы. Я могла перетерпеть боль, которую испытвала. Если бы я знала, что у моего ребенка, есть хоть мизерный шанс.
… Когда родилась моя малышка врачи в первые секунды сказали, что она обвилась пуповиной и задохнулась. Когда она родилась она не закричала… Не было ни единого звука. Реанимация ей не помогла. Не было видимых причин того, что произошло. Мне до сих пор неизвестно, что случилось. Что могло спровоцировать эту трагедию. Моя доченька родилась уже неживой. И я никогда не соглашусь с тем, что это был выкидыш. Это были роды и она могла выжить. Нет я ни в коем случае не обвиняю докторов. Было выполнено все, что можно было сделать. Мне было бы проще обвинить кого-нибудь. Себя, врачей, погоду, экологию. Но нет. Никто не виноват.
После родов меня поместили в палату. И следующие пячть дней я провела в настоящем аду. Я находилась в родильном отделении, там, где женщины рожают деток, и те остаются со своими мамами в палатах. Круглые сутки с небольшими перерывами до меня доносился детский плач. Плач новорожденных. Никто не в силах понять какие чувства он вызывал во мне. Я сама не силах описать ту боль которую он мне причинял. От нее я задыхалась. От этой боли в моей голове не могло быть ни одной мысли. Эта боль не ощущалась физически, у меня ничего не болело, а я хотела этого. Я хотела испытывать физическую боль в качестве сублимации за боль моральную. Детский плач – одно из самых ужасных воспоминаний моей жизни. И скорей всего самое ужасное. Пять дней пребывания в отделении тянулись дольше чем семь месяцев моей беременности.
Когда меня выписали я испытала облегчение, но в итоге это был третий круг ада по сравнению с пятым, в котором я пребывала до этого.
Я сейчас живу на таблетках. Я чувствую, когда действуие успокоительного начинает проходить и выпиваю следующую порцию. Без успокоительных препаратов тяжело, и на сегодняшний день практически невозможно. Прошло уже две с половиной недели после случившегося а легче так и не становится.
Я стараюсь работать над собой, я стараюсь заниматься чем то по дому, я каждый день мою пол в квартире, хоть никогда до этого не занималась влажной уборкой так часто. Я принимаю активное участие в ремонте, я стараюсь занять себя физически, потому что морально не получается. Но все равно боль не становится менее острой. Я заставляю себя не думать на определенные темы и отгоняю от себя мысли о малышке.
Я плохо справляюсь. Но очень стараюсь, потому что эти мысли разрушительны, ведь ничего нельзя вернуть. Нужно питать новую надежду. Нужно пытаться снова, жаль что нельзя сразу.