5 марта 2005 года. Вечером нас пригласили в ресторан, провожали будущего кума в длительную загранкомандировку.
Так как я уже была на 38 недели разговор естественно зашел о предстоящих родах. Я всем говорила, что ничего не боюсь, и что еще не скоро. Попивала молочный коктейль и говорила, что не хочу рожать только 8 марта. Чтобы не портить будущему ребенку праздник.
Мы надеялись, что у нас будет мальчик, так как во время узи пол не удалось установить, мы прятались от датчика. А еще все говорили что у меня живот похож на мальчиковый, и вкусы резко поменялись. Пожевывая креветки мы мило сидели и беседовали с друзьями.
Ночью мне стало плохо. Все, думаю, наелась креветок с молоком. Бегаю в туалет, а толку нет. В 5 утра замечаю, что бегать я стала чаще, так еще и часы на видеомагнитофоне равномерно отсчитывают 15 минут. Завидная регулярность для расстройства желудка. Я бужу мужа и говорю что кажется начинается.
Он наученный за всю беременность не сильно реагировать на мою панику, успокаивает меня и уговаривает лечь еще в кровать. Я ведь всю беременность будила его в панике и заставляла послушать сердцебиение плода, даже специальную слушалку купили, то потрогать живот, который по чему-то не шевелится.
Пытаемся спать, но не получается. Олег звонит врачу. Тот говорит, что будет в отделении в 7 утра, и чтобы мы приезжали.
Олег встает и идет за машиной, я пытаюсь собраться. Боль уже ели терпимая, но еще держусь. Хорошо, что моя мама рядом и помогает мне как может. Сумка собрана уже давно и стоит в шкафу. Осталась принять душ и привести в порядок интимные места. Так как уже начитана и наслышана о тупых лезвиях Нива.
Собрались-поехали. Муж везет меня как самое ценное в мире, аккуратно. Но тут он видит как я меняюсь в лице и начинаю сползать по сидению. Нога на газ, красный свет светофора остался позади и мы уже мчимся, правда, очень аккуратно. Машину не разу даже не тряхнуло.
Вот мы и у приемного отделения роддома № 1 города Киева. Меня забирают внутрь. Олега не пускают. Он сдал все анализы и собирался присутствовать на родах, но в последний момент Врач его отговорил. Я остаюсь одна. Голая, в каком-то халате.
Свой сказали не одевать, так как испачкаю. Тут же в холодном приемном покое делают очищение кишечника и сваливают горой мои вещи рядом на кушетку. Открывается огромная дверь, оказывается я перед лифтом, и меня заводят внутрь и отдают в руки мои вещи.
Стою, качаюсь. Привозят на верхний этаж. Встречает доктор и проводит в смотровую. О, говорит, так мы уже рожаем.!
Меня помещают в палату. Она мне напоминает тюремную камеру по фильмам. Зеленые крашеные стены. Металлическая тумбочка, металлическая кровать, обтянутая рваной клеенкой и металлический стул. Ну думаю, самое классное место, я себе все не так представляла. Но через минут 5 мне было уже все равно.
Стало очень больно!!!! Пришел врач осмотрел и сказал, что будут колоть. Боль была такая, что я не соображала ничего. Меня окутали какими-то датчиками, присоединили автоматический тонометр. Пришел врач, перевернул на бок, и что-то вколол в позвоночник. Я почувствовала только хруст….И мне показалось что я медленно схожу с ума. У меня двоилось в глазах.
Два одинаковых врача. Странно. А потом я увидела разную отделку операционной формы. Так двоиться не может… Оказывается меня в родах вели два брата близнеца. Один акушер, а второй анестезиолог. Они начали между собой что-то говорить, смотреть меня… что-то говорили о головке, которая не хотела входить в таз. что-то еще.
Я смотрела в окно. Там шел дождь. И это был знак, что все будет хорошо. Когда приехала моя мама в Киев и спросила, когда буду рожать, я не смогла назвать дату, но я сказала — Будет дождь.
У нас с Олегом всегда все в дождь хорошо начинается. Мы с ним не раз переезжали в дождь, мы поженились в дождь. И наш ребенок наверняка был зачат в дождь, так как в то время каждый день шел дождь. Дождь робко стучал по окну, и я слышала это, а еще я слышала в динамиках монитора как бьется сердце моего ребенка.
И все остальное было не важно… Вокруг суетились врачи, что-то кололи, что-то капали. А я лежала недвижимая и слушала мелодию из самых лучших звуков на земле — капли дождя и стук сердца моего ребенка.
Я то засыпала, то просыпалась от боли, то могла встать и ползать вокруг кровати, то мне снова что-то кололи, и я отключалась. Так продолжалась до часу дня. Потом зашел врач и сказал что мы идем рожать. И пошли. Меня под руки вели в операционную.
Ноги еле передвигались, так что мы скорее ползли, чем шли. Кроме меня в родзале было еще две роженицы. Столы стояли под углом друг к другу, так что мы могли наблюдать происходящие с соседками с самого интересного ракурса. Меня затащили на кресло, привязали ноги к подставкам и мы начали рожать. Сам процесс описывать не стану из этических соображений, да извинят меня читающие мужчины за уже допущенные пикантные подробности.
Справа от меня с душераздирающим криком молодая женщина родила придушенного ребеночка. Это был мальчик. Его кожица имела необыкновенно синий цвет, и он тихонько пищал. Но по прошествии суток он орал как ненормальный.
За что и получил прозвище «голосящий КиВиН в синем». Вторая женщина родила через 5 минут. Ребеночек был недоношен, с тоненькой кожицей, через которую видны были, как мне показалось, мышечные ткани. Он весь был покрыт беловатой смазкой и очень громко кричал. Так же он кричал и на протяжении последующих 5 дней. За это я его прозвала «Голосящий КиВиН в красном».
Только я подумала о том, какой малыш будет у меня, как сильно потужившись пару раз я получила доктора к себе на живот, и вот оно чудо. Мне говорят. Мама смотрите, какая у вас замечательная девочка. И правда держат маленькую девчонку со стрижкой Аля Лайза Минели.
Такого счастья я не испытывала никогда. Мне ее положили на живот и сказали держать крепко, я залилась слезами. Моя маленькая дочка лежит на мне, нас соединяет пульсирующая пуповина. Этот канал, который связывал нас на протяжении всех 9 ти месяцев. Но теперь я могу ее обнимать и целовать. Это было прекрасно. Это маленькое существо открывало рот и требовало законный первый обед.
Он был предоставлен немедленно. Еще не понимающее ничего существо инстинктивно потянулось к моей открытой груди и пыталась лизнуть сосок. Все что происходило вокруг не имело для нас ни малейшего значения. Мы были в своем маленьком мирке. И принадлежали только друг другу.
Но эта идиллия была нарушена медсестрой, которая забрала у меня мою дочь. Но не унесла далеко, а прямо на моих глазах помыла и запеленала. Затем вернула мне мое сокровище. И мы опять погрузились в новые ощущения от близости друг друга. В эти моменты мне очень не хватало присутствия еще одного человека, который был в праве разделить с нами все эти чувства. Это моего мужа.
Затем меня шили, что-то капали, кололи. Мне было почти все равно, так как боль меркла перед ощущением присутствия на твоей груди маленького человечка.
Нас с девочками отвезли в очень холодную палату, как мне показалось. Меня трусило очень сильно, я не могла согреться, зубы стучали, руки трусились, что я не могла нажать клавишу телефона.
Это я только потом узнала что это «молочная лихорадка» и так запускается механизм лактации. Естественно никто из персонала мне об этом не сказал. Детей сложили рядком на пеленальный столик напротив наших кроватей. Очень хотелось взять их к себе в кровать, но не было возможности встать, так как ноги не слушались. А на мою просьбу медперсонал ответил отказом, мол наиграетесь еще -отдыхайте мамаши!
Я достала мобильный телефон, включила и первым позвонил Олег. Сказать что-то внятное он не мог, как и я ответить. Говорил слова благодарности, что-то еще… Чувства переполняли его. . Затем трубку взяла моя мама, тоже сказать что-то не могла, поплакали с ней вместе.
Из всего бормотания и всхлипов я поняла только одно -они никуда не уехали, а сидели с Олегом под дождем в машине и плакали от счастья. А сейчас пошел снег и они скоро приедут. Звонил мой папа, его друзья, все поздравляли, плакали. В течении тех дней что я провела в больнице позвонили очень многие чтобы поздравить, даже те от кого я не ожидала.
Звонили с роботы, одноклассники, одногруппники, друзья, товарищи и родственники. Не позвонили только некоторые индивидуумы, но это пусть будет на их совести.
Спустя какое-то время нас перевезли в бокс. Это палата разделенная на три палаты стеклянными перегородками и имеющая общий стеклянный коридор, и выход в коридор отделения. В палатке сломанная хирургическая кровать, пеленальный столик, тумбочка и раковина. В палате 3 стеклянные стены, и большое окно на улицу. За окном дождь сменился снегопадом. Малышку положили в пластиковый кюветик. Меня на «кровать» . Она не распрямлялась до конца, причем каждая из 3х секций под разным углом. Суперр!
Вечерело, я маялась на кровати., Эвелинка мирно спала в кроватке, дверь приоткрылась и в палату вошел Олежка. Накинутый на плечи халат смотрелся смешно на его 2х метрах роста. А в маленькой коморке-палатке ему явно было мало места, а наличие за стеклом еще двух мам явно его смущало, по этому он опустился на пол возле моей кровати и тихонечко сел. Следом вошла моя мама.
Она себя чувствовала явно комфортнее. Пришедшая следом медсестра начала урок по пеленанию и уходу за малышкой. Новоиспеченная бабушка вникала в это, задавала много вопросов. И пыталась запеленать ребеночка сама, вспоминая знания 26летней давности. Олежка все еще сидел на полу и у нас с ним был молчаливый диалог. Мы общались взглядами и прикосновениями. Он гладил мне руку и тихонько ее целовал.
Голенькую Эвелину подали мне на первое кормление. Она пыталась найти сосок, ну так как глазки были еще закрыты, она открывала ротик как птенчик. Медсестра оттянула мой сосок и запихнула его ребеночку в рот. Мы зачмокали. Ножки свисали с кровати, чем воспользовался папа, зацеловывая каждый маленький пальчик.
Наступила первая ночь. Из кюветки доносилось тихое сопение. А мне не спалось. Родственники ушли так и не увидев цвет глаз маленького Эльфика. Я крутилась на кровати и то проваливалась в забытье то подскакивала на ноги на крик малыша. Но просыпаясь я понимала, что плачет не моя, а соседские пацаны. Они кричали на перебой друг друга.
За что и получили свои прозвища. Мой Ангел спала всю ночь. Только я ее брала к себе в кроватку и давала грудь. В 4 ре утра малышка проснулась, открыла глазки и глянула на меня своими голубыми глазками. Ранний свет освещал ее личико очень мягко. И я наслаждалась общением. Мы смотрели друг на друга, глаза в глаза…
На утро нас взвесили 3650, это через 20 часов после родов. Родились мы 3850.Потеря 200 грам. У врачей паника. Надо докармливать. На следующее утро потеря уже составила 400 грамм. М не пригрозили реанимацией и искусственным вскармливанием. Натащили целую кучу лекарств. Заставили допаивать ребенка электролитом. Муж за ним обмотал весь Киев.
Ели нашел. Соски потрескались, покрылись кровавыми водянками. Врачи и медперсонал ноль эмоций. Кормите лучше и все. И ни кто не показал как. Я тыкаюсь — не получается. Олег пытается залить крошке водичку. У меня истерика, врачи проходят мимо не обращая внимания. Помочь не кому. Олег звонит матушке Наташе Полижак(natalia_pol).
И она мне несколько часов по мобильному телефону помогает приложить малышку к груди. У меня почти выходит. Но грудь опухла и сильно болит. На меня по-прежнему никто не обращает внимания. Олег по совету Наташи едет и привозит Викторию Нестерову. ЕЕ с моим мужем не пускают в отделение.
Ели договариваемся о том, чтоб их пустили в приемное отделение и я спускаюсь туда. Виктория с помощью плюшевого макета груди показывает как цедить грудь, как дать малышке. Вот так на сквозняке и возле входа в приемный покой проходит мой первый урок. Но этого оказалась достаточно, либо появилась надежда. я поднялась на верх в палату и за ночь мы вернули наши потерянные граммы.
На утро у меня уже хорошо шло молоко. Малышка больше не плакала. И даже появившаяся желтушка не испортила нам настроение. Мы были счастливы! Огромное спасибо Виктории и Наталье. Земной вам поклон!!! На этом наши мучения почти закончились. На 5й день нас выписали и мы счастливые поползли домой. И даже проблемы с моим здоровьем после эпидуральной анестезии не могли омрачить счастье материнства.
(Bagymami)