1 мая я проснулась ни свет ни заря. Муж еще сладко спал, что не удивительно в 5 утра, а я решила погладить. Сначала принялась за постиранные накануне кухонные шторы, именно сейчас я захотела ими завесить накануне вымытое окно. Далее под раздачу попали рубашки мужа. Хотя ПДР у меня была 10 мая, мне именно 1 мая в 5 утра приспичило их погладить, чтобы ему было что носить, пока я буду в роддоме. Воистину, день труда!
Проснулся муж, поехали на дачу жарить шашлыки. Целый день провела на солнышке в блаженном ничегонеделании и в какой-то непонятной прострации. Странное чувство: просто полулежала в шезлонге, смотрела на цветущие яблони и тюльпаны, ни с кем почти не разговаривала — и мне, болтухе по природе, не было скучно! Вечером, за столом, заладила «Зайчик, не пей! А то вдруг придется ехать в роддом, а ты за руль сесть не сможешь». На что Зайчик с уверенностью отвечал: «Нам же доктор сказал смело отгуливать майские, а 5-го к нему!» И поднимал бокал.
И вот, второго мая в половине пятого утра я почувствовала: что-то не то. Живот и поясницу в последнее время у меня, конечно, потягивало и я к этому привыкла, 39 неделя как-никак! Но это была другая боль, похожая на судороги, как будто что-то сжимается и разжимается внутри. Муж сладко спит. Начинаю засекать время. Интервал 7–10 минут! «Маловато!», с испугом думаю я и бужу мужа. Начинаем считать вместе: 5–7 минут!
Время раннее, врачу решили пока не звонить, а срочно ехать на Киев, домой (ехать минут 40–45 на машине). Начинается паника. Муж судорожно избавляется от запаха вчерашнего пива, я нюхаю и оцениваю амбрэ. Пьем чай на дорожку, я иду в туалет и обнаруживаю на ежедневке коричневые выделения. Понимаю: процесс пошел.
По приезду домой около восьми утра звоню доктору, он говорит: «Выезжайте, я тоже сейчас подъеду». Принимаю душ, на всякий случай берем баулы, собранные для роддома и через 15 минут мы уже на месте.
Доктор осматривает меня на кресле и улыбается.
Врач: «Ну, пятого мы с тобой не увидимся».
Я: «Что, шейка еще закрыта?»
Врач: «Да нет, открытие 5–6 см, сегодня родишь».
Я: «А когда? До вечера хоть рожу?»
Врач: «До обеда родишь».
Смотрю на часы, 09.30 утра. Начинаю плакать.
Врач: «Ну, что такое?»
Я: «Я очень боюсь…»
Далее следует монолог доктора о том, какая я глупенькая, и что половина родов у меня уже прошла. Сказал звать мужа.
И тут пошла жара! Нас сразу отправили в родзал. Мне прокололи пузырь, боли стали сильнее. Потом намного сильнее. Потом невыносимые. Время от времени заходил врач, акушерка, санитарка — мы шутили, смеялись, акушерка заплетала мне косички. Муж все это время делал мне массажик, я упражнялась на фитболе, висела на шведской стенке, валялась на полу на четвереньках. От предложения анестезии отказалась. Выдержу, думаю. Когда в 10.50 мне стало совсем плохо и я, корчась от боли, попросила эпидуралку, мне уже не стали ее делать, т. к. раскрытие было 10 см. Потуги длились полчаса, все как в тумане. Думала, глаза вылезут из орбит.
А потом я увидела Его! Сине-фиолетовое, кричащее солнышко на фоне открытого окна, за которым безумно пахли сосны. Во время беременности, представляя свои роды, я думала, что заплачу, увидев своего сына. Но у меня не было слез. Один сплошной восторг от ощущения Его, тепленького и мокренького на себе, от первого кормления, от влажных глаз нашего счастливого папы.
Спасибо тебе, Господи, за сына!
Сегодня нам 17 дней. Мы громко кричим много спим, едим и пачкаем памперсы. Я каждый день мысленно прокручиваю в памяти утро 2 мая 2012 года. Если бы можно было вернуть этот день и что-либо изменить, чтобы мои роды прошли иначе, я пожалуй, ничего бы менять не стала. Было больно, но в то же время так сладко.
Это самый счастливый день моей жизни и мне порой так жаль, что я никогда не смогу прожить его снова!
Лю…