Пятого декабря, в субботу, я должна была встретиться с врачом. Я подготовилась ко всевозможным неожиданностям, навела красоту, взяла тапки и мужа. И мы поехали. На улице шел какой-то противный дождь, Андрей пытался строить планы на вечер, а мне было как-то страшно и не понятно.
Приехали, врач меня посмотрела и сообщила, что собственно все готово, голова очень-очень низко, но сама я рожать не начну — плоский пузырь. Можно на неделю уехать, а можно остаться. Соблазн сделать ноги был огромен, но я вышла к мужу, сказала что остаюсь, отдала ему вещи (и тапки тоже, мне там местные выдали), он нервно похихикал. Переоделась, отдала телефон врачу и пошла по всем процедурам.
Клизма это круто — я думала у меня вода через нос польется. Долго и вдумчиво сидела на унитазе, меня даже сгонять принимались.
Подняли меня на второй этаж. В коридоре в облаке всклокоченных волос лежала девушка и очень неудобно выкручивала голову, всем улыбаясь. Так, наверное, выглядит истинное счастье. Мне вручили пеленку, завели в палату и сказали ждать нянечку, которая отведет меня на узи. В палате две кровати, на одной девушка. И она в схватках. Я скромно присела на краешек, отведенной мне кровати, в обнимку со своей пеленкой, такое ощущение было что я не вовремя в гости зашла, или что я подглядываю, или еще что-то такое, было мне очень неудобно. Сводили меня на узи, сказали что ребенок не маленький и вернули в палату.
Пришла врач прокалывать пузырь. Может мне теперь кажется, но эти осмотры показались мне не лучше самих схваток. Я невольно ползла вверх и очень за это на себя злилась. Утку под меня поставили, но воды было совсем чуть-чуть. Светлая. Спросили, не ставили ли мне маловодие. Нет, такого не было. Прицепили ктг. И большую капельницу которая в розетку включается. Спросила как зовут акушерку — Олеся. Лежу жду. Девушку тоже посмотрели, раскрытия у нее не было и поставили эпидуралку. Часа 2 она была человеком, мы разговаривали. Если я приехела к 12, а прокололи пузырь в 14, то она со схватками тусовалась уже с 10 вечера. Потом ей добавили еще немного, а потом все равно отправили на кесарево. Привели другую девочку, у нее воды отошли. Врач ругалась, что на кровать номер 2 привели, так как она сегодня неудачная, и все такое. А я все лежу, болтаю. Врач спрашивает как дела, а меня немного берет на минуту через минуту, как месячные. Да не схватки это! Я догадываюсь, но я не виновата.
В 16 решает посмотреть меня еще раз. Оказывается там еще какие-то оболочки, потом у нее глаза округляются и она кричит Олесе чтоб та принесла еще раз ту палку, палка не понадобилась, в следующую секунду я оказываюсь в огромной луже, так как на этот раз утку под меня не запихнули. А многоводие тебе не ставили? Никак нет.
Ладно, поменяли постель, лежу дальше. Она, к слову, жутко неудобная, все ломит, перьевая подушка в клеенке — это, вообще, предмет пыток. Чтоб размяться почаще прошусь пописать, делать это приходится тут же, но это уже все равно. Начинает брать конкретней. Считаю, по 12 секунд через 4 минуты. Когда накрывает очень удобно медленно отсчитывать на каждый глубокий вдох, к 5–6 схватка достигала максимума, а дальше легче. Еще, возможно, это из-за стимуляции, не знаю, если пошевелиться когда схватка прошла, то вторая накрывала без перерыва. Так что я вцепилась в спинку кровати и замерла. Тут мне открылась истина, меня осенило, что это не правильно, что так не должно быть, это какая-то мировая ошибка, ибо не может мыслящий человек по своей воле обрекать себя на такое, сознательно пойти на это, ясно же как белый день, надо быть умалишенным чтоб согласиться! И, эх, если б я раньше знала.
В семь сделали обезболивающий укол в задницу (промедол), сказали что подействует он где-то без двадцати восемь и я буду дремать. Я как манны небесной ждала, но ничего подобного не случилось и к девяти вечера. Хотя, кто знает, что бы со мной было без него. В любом случае, надежда помогает жить. Примерно в десять двадцать меня совершенно неожиданно начало тужить, даже не так, меня тужануло с наскоку, я такого не ожидала и закричала. Я не могу этого объяснить, может у всех по-разному, но я на потугах кричала не от боли, а от какого-то кайфа, боль отступает и все тело накрывает такое странное ощущение, типа щекотки и облегчения и восторга, в общем, какая-то неясная смесь. Знала что тужиться нельзя и надо позвать акушерку, но как только потуга проходила, я ничего не могла с собой поделать и просто собиралась позвать ее после следующей. И так четыре раза!
Потом я собралась и таки заорала «Олеся!». Пришли и акушерка и врач. Олеся осталась меня растуживать (это так называется). Надо было складываться чуть ли не пополам, тянуть на себя ноги еще тужиться и не в лицо. После первой попытки я спросила «я обкакалась?» — «Нет» — «тогда описалась?» — «все писают». Получалось плохо. Она спросила, в чем дело, может у меня ощущение, что все порвется? Нет, на такое ни намека не было. Тогда она оставила меня на боку, терпеть 4 потуги и делать что хочу, можно тужиться, можно сдерживаться. Я вытерпела пять делая не понятно что, ни то ни се, и при этом сопя и подвывая просто с оттягом! Потом вернулась Олеся и мы пошли в родзал. Надо отметить, что она девушка очень стройная, хрупкая, не высокая, а во мне роста 178, плюс я сильно беременная. Вот встаю я с кровати и понимаю в чем прикол с промидолом — я в дупелину пьяная! Говорю — я сейчас упаду. Она идет так рядышком и говорит, что не упаду так как я очень большая и она меня не поймает и не удержит. Я подумала, и правда, как-то не хорошо вот так вот на нее падать. В родзале аншлаг, тетенька за столом, мой врач слева, акушерка между ног, неонатолог у столика, нянечка, анестезиолог, еще один молодой акушер у стола с тетенькой, нога на ногу сидит. Мне на них пофигу, мне ужасно страшно!
Кульминация! Укладывают меня, эти дурацкие неудобные ручки (я тянула их вверх, захватив ниже пластика). Что меня поразило — Олеся аккуратно разложила на мне одноразовые пеленки, накрыв ноги и попу, в общем, оставила только стратегическую дырочку. Говорят на схватке тужится, врач нажимает мне на живот и говорит выталкивать ее руку прессом! Мне кажется что все скандируют какие-то вдохновляющие кричалки. И тут я заявляю, что у меня ноги свело, в общем, стоп машина. Так и должно быть! Маша, ты такая большая и сильная, давай же, сильнее! Я стараюсь, кажется, три схватки. И ничего. Начинается какое-то отчаяние. Врач говорит — режь! Акушерка говорит — не буду. Врач — все равно мне чинить! МАМА! Я начинаю плакать, и рычать, и тужиться без схваток и перерыва, мне не хватает 12 секунд на три раза, так что я просто набираю воздуха и тужусь и в голове одна мысль «щас я это сделаю и сдохну! И все! И будь что будет». Врач говорит что схватки-то нет, но мне до этого нет дела. Я чувствую ВСЕ, чувствую голову ребенка буквально каждой клеткой, чувствую как она идет. И тут акушерка говорит не тужиться, потом тужиться, чувствую как давление спадает, и ребенок как бы выскальзывает сам. Расслабляюсь. Акушерка говорит «мать, ноги-то отдай!». Слегка напрягаюсь, вижу ее всю целиком, потом ее опускают куда-то вниз и что-то делают. Говорят, успела пятого, смотрю на часы на стене — 23–30. Дальше плохо помню последовательность с животом и перерезанием пуповины, показывают мне мордахой, первая мысль — вот это щеки! Потом, ах да, кто? Пихают мне попу в нос, говорю — Надька! Что так грубо-то? Целуй! Целую в лоб, уносят на стол. Слышу крик и отвлекаюсь от нее. С ней все ок.
Мне в катетер что-то колят, и выходит плацента почти сама. Смотрят, что-то говорят, не перерожденная. Рассматривают внимательно, зовут еще кого то, опять рассматривают. Кладут в пакет и уносят. Какие-то сгустки или остатки. Привозят каталку. И везут в операционную. Она маленькая, но там опять почти все те же люди, даже больше. Анестезиолог спрашивает где я нос кровью испачкала, объясняю что ребенка целовала. Про аллергию и прочее, говорю что только заморозку у стоматолога делали. Что-то колют опять, щипет в венах, металл во рту. Провожу глазами по комнате, так всех люблю! У меня ощущение что я на празднике, все-такие яркие, веселые! Почему-то очень громко говорят про ашан. Рассказываю про мультик котопес, спрашиваю смотрели ли они фильм «куб», на стенах полотна знаменитых художников. Они размазываются, стекаются и превращаются в туннель. Хлопают по щекам, спрашивают проснулась ли. Я в коридоре. Темно. На том же месте что и «счастье» утром. Пристаю к «прохожим», улыбаясь и выспрашивая как я себя вела, неудобно верчу головой и пытаюсь заглянуть за угол над головой.
Приходит врач, спрашивает как я. Говорю что в себе. Приносит телефон. Заучивает со мной «девочка. 56 см. 3820 гр». Звоню мужу. Потом лежу счастливая. Приходит акушерка несколько раз, давит на живот, потом ставит катетер (утром боялась писать, начитавшись ужастей, но она просто фея), говорит что сидеть можно, внешних швов нет. Перекладывают на каталки и везут в палату. Перекладывают и накрывают, забрав ночнушку. Пытаюсь влезть в ту, что прилагается в комплекте. На утро оказалось что влезла не правильно, но это и не возможно, так как «разрез» на ней от подмышки и до пупка, сиська эротишно выглядывает на улицу.
В палате нас было четверо. Утром с девчонками познакомились, и уже смеялись над тем кто что говорил и делал. В шесть утра принесли деток, тут мы собственно, и познакомились! Только на третий день поняла что руки болят дико от того что упиралась в спинку кровати и от этих дурацких ручек на столе.
О, еще один самый приятный момент. У нашей палаты (двери стеклянные) было такое стратегическое положение, что мимо нас провозили мамочек с детками, так радостно на это смотреть! Один раз за час насчитали пятерых!
Ни на секунду не пожалела что со мной не было мужа. Это мое личное мнение, дело не в том, что он увидел бы меня в таком виде. Просто для женщины эта боль с лихвой искупается результатом, для мужчины все равно остается не понятной. При том, происходит это по его вине, но помочь он ничем не может. Знаю, есть диаметрально противоположные мнения, а это мое.
А «счастливая» девчонка была в одной палате со мной.
Не знаю, на сколько уместно, хотелось бы выразить огромную благодарность врачам 68 роддома. В Олесю я осталась влюблена! Люди — это все, а рваные ночнушки и два туалета на этаж — ерунда.
Прошу прощения, что так длинно, очень хотелось сохранить максимум впечатлений.
P. S. Пятого пошел снег, а 10го, когда мы выписывались, на улице была уже настоящая зима!
Muriel